Ты саднишь у меня на сердце
саднишь как рана
меня ранит твоя походка
твое дыханье
и то, что ты далеко.
И тем более странно,
что я - гонитель, а ты -
гонимый в изгнанье.
Ты саднищь у меня на сердце, и неумело
я пытаюсь себя избавить от этих ссадин:
отпускаю тебя на волю, не вижу более.
И вдруг рушусь под грузом твоих
бедренных впадин
и твоих холмов и равнин.
И все твое тело
память мне возвращает
с вражеской силой
и хочется выть и просить:
прости меня, милый,
за то, что я делаю все
так неумело.
Пара реинкарнаций, и я постигну
в совершенстве науку блаженства
и также науку
кратких прощаний
и легкой любви и разлуки.
А на память об этой жизни
останутся стигмы:
способность лить масло в огонь,
подсыпая перцу,
правой уродство кисти.
Но, что вероятно более,
останутся навсегда
несколько ссадин на сердце,
и их невозможно стереть,
не умножая боли.
Октябрь 1993.
|